В травмах нет ничего хорошего. Чтобы смягчить эту формулировку хотя бы отчасти, БЦ творчески использовал игровой простой видной гандболистки ростовского клуба.
— Сегодня это не так актуально, но все же давай внесем ясность в правильное произношение твоей девичьей фамилии. Итак, Регина...
— ...ШимкУте, с ударением ну "у". И еще смягченное "е" в конце. Вы не представляете, как возмущался мой папа, когда все произносили иначе — ШимкутЭ. Приходилось его убеждать, что так людям просто легче. Говорила: "Поставь себя на место тренера. Когда я порю ошибки, ему не до мягкого литовского произношения. Ему гораздо проще гаркнуть с ударением на "э".
Хотя еще больше папа возмущался, когда на Украине его пытались переименовать из Шимкуса в Шимко...
— А ты, кстати, литовский знаешь?
— Нет. Отец двадцать лет не общался с родителями — моими бабушкой и дедушкой.
— Как так?
— Они были против его женитьбы, потому что мама русская. Там длинная история. Мои родители познакомились в Клайпеде. Папа был моряком дальнего плавания и очень это дело любил. А когда он объявил, что женится на маме, его родные встали на дыбы. Тогда он бросил любимые моря, и они уехали подальше от Литвы, в Братск. Там родились мои сестра и брат. Но сибирский климат отрицательно влиял на здоровье сестры, и врачи посоветовали перебраться в теплые края. Так семья оказались в Херсоне. Я родилась уже там.
— С бабушкой и дедушкой в итоге познакомилась?
— Дважды ездила к ним в гости. В семь лет все было нормально. А второй визит сложился неудачно. Мне было уже лет двадцать, и я играла во Львове. Папа стал налаживать отношения с родителями, он переживал из-за разрыва, и я поехала к ним в Литву. Бабушка первым делом спросила, разговариваю ли я по-литовски. Когда узнала, что нет, сказала, что по-русски общаться со мной не будет. Что мне оставалось делать? Развернулась и уехала...
Литовскому отец нас не учил — видимо, был сильно обижен на родителей после того разрыва. Мама умерла год назад, и только тогда папа рассказал мне их историю. Они сильно любили друг друга, и сейчас ему очень тяжело. Переживаю, надеюсь, нам с Виталием удастся уговорить его переехать в Ростов.
Мои родители много сделали для своих детей. Они всегда уважали наш выбор и сразу поддержали мое решение о смене украинского гражданства на российское.
— Когда мы договаривались об интервью, на вопрос, как ты себя чувствуешь, был получен ответ: почти как утопленница. Поясни.
— Вот именно: почти как. Утопленнице проще. Утонула — и все, не мучается. А у меня сплошное невезение и постоянные напасти, травмы. То мелкие, то серьезнее. И так много, что уже устала. За последние три года — три перелома, колено, мышцы. Я как регбист: один раз сыграю и два месяца восстанавливаюсь.
— Что болит сейчас?
— На разминке играли в футбол, потянула заднюю мышцу поверхности бедра. В безобиднейшей ситуации, просто шагнула за мячом. И стало опухать колено. Саша Матич, наш физиотерапевт, сразу сказал: стоп, не тренируйся и не играй, чтобы не было разрыва.
Мы поехали на лигочемпионский матч во Францию, и там я не играла. На следующую игру в Дании надеялась выйти, усиленно лечилась, делала все процедуры. Накануне матча опробовали зал. Ничего не предвещало беды. Разминаемся, играем в футбол, затем начинается гандбол, и вот чувствую: колено отекает — все больше и больше. Тренировку добегала, сходила на массаж. Встаю и понимаю: шагнуть вообще не могу. Пошла к Матичу. Он меня отсмотрел, поколдовал и говорит: колено — это как голова ребенка. Сделала на ночь компресс. Не помогло. Наутро сказали тренеру — у Амброса глаза по пятаку. Никто не может понять, почему и как. На ровном месте.
Приехали домой, сделали МРТ. Ростовский врач сказал: все нормально, операция не нужна, нужно колоть гормоны. Московские медики заявили, что надо оперироваться, и поинтересовались: сколько еще эта девушка собирается играть, если ей пора заканчивать?
Дня два провела в трансе, горевала, начала прикидывать варианты трудоустройства вне гандбола. Был настоящий "депрясняк", но недолго. Решила, что нельзя бросать команду посреди сезона. Нас и так мало, каждая на счету. Против "Звезды" всего четыре игрока задней линии вышли, и это включая Вику Борщенко. Надо хотя бы доиграть сезон, да и красивую жирную точку поставить хочется.
Но колено опухало все больше, визуально было видно, как внутри гуляет жидкость. Ее откачали — 40 с половиной кубов, при норме 20. Три дня с ногой в фиксаторе — и полегчало, стала нормально ходить, начала тренироваться, закачивать мышцы. Оперативно слетала в Германию на обследование. Немецкие врачи обнадежили. Операция не нужна, помогут и две недели консервативного лечения.
— Значит, виновником очередной твоей травмы стал футбол? Слышал, ты причастна к нему с детства...
— Ой, давно это было, еще в школьные времена. Мы с Викой Борщенко в Херсоне уже вовсю играли в гандбол. В училище нас тренировал Михаил Борисович Милославский. Кстати, манерами поведения он очень похож на Евгения Трефилова. Может, чуть мягче, но тоже любил покричать и образно повыражаться — иногда смешно, иногда обзывательски.
Так вот, в какие игры мы только не играли: и в волейбол, и в баскетбол, даже в регби как-то раз. Однажды Милославский объявил: "Девочки, гандбольный сезон завершен, но области нужно помочь с набором очков в других видах. На лето переквалифицируемся в футболисток".
И два лета подряд, после девятого и десятого классов, мы гоняли мяч под руководством футбольных тренеров — папы и родного дяди Вики Борщенко, Алексея и Владимира Николаевичей. Они классные, мягкие и обходительные: девоньки, девчулечки. Футбол хорошо понимали. Мы участвовали в разных турнирах. На Спартакиаде вузов Украины заняли 4-е место и получили с Викой звания футбольных кандидатов в мастера спорта. В матче за бронзу проиграли профессионалкам из Донецкой области, пропустив случайный гол с рикошета на последней минуте. Тогда мне вообще предлагали перейти из гандбола в футбол. Вспоминаю, что меня уже тогда беспокоило правое колено, так что я все старалась делать левой ногой. До сих пор в футболе рабочая у меня именно она.
— На какой позиции ты играла?
— В полузащите, носилась туда-обратно как угорелая. Сил хватало.
— А Вика Борщенко?
— В нападении. Ее и в футболе никто не мог догнать. Вика много забивала, чему способствовала наша тактика. Мы играли, как "Астра" с "Тюльпаном" в известном советском мультике: все впереди, все сзади. Отбивались, выносили мяч подальше от ворот, а там уже за дело бралась Бо.
Нам выдавали кеды "прощай, молодость" — черного цвета с белой вставкой, похожие на ботинки Чаплина. В дождь стопорнуть в них было невозможно, пролетали мимо мяча метра на три. А соперницы были в бутсах. Пробегутся шипами по нашим ногам в резиновых чернушках — больно до мурашек. Была бы нормальная обувка, может, и чемпионками Украины стали бы. Мы в игре гандбольные примочки частенько применяли: то рукой соперницу придержишь, то корпус поставишь — футбольное поле большое, судья далеко и не все может увидеть. А еще в "физике" всех заметно превосходили.
— Когда спорт стал приносить тебе деньги?
— Первую зарплату, 50 гривен, получила в девятом классе. Счастья было! Сказала маме: все, теперь я самостоятельная, денег у вас брать не буду. Сразу побежала покупать джинсы.
— Фирменные?
— Ну вы даете! Джинсы с херсонского центрального рынка фирменными не бывают. После первой же стирки полиняли.
Но знаете, считаю, что у меня было классное детство. Закалка на всю жизнь. Сейчас могу и шикануть, а могу и сесть на минимум. Вот мы сейчас дома затеяли ремонт. Все уходит туда и на детей: дочку Таисию и Даню, сына Виталия от первого брака. На себя тратим по остаточному принципу, от чего-то отказываемся. Это не страшно. В херсонском Высшем училище физкультуры хорошо кормить нас стали, когда в одиннадцатый класс перешли.
— А знаменитая история с контрактным "рабством" случилась тоже в Херсоне?
— Нет, уже в львовской "Галычанке". Мне стыдно вспоминать, как я уехала туда из Херсона. Не сыграла последний матч в сезоне, подвела команду и Милославского. Тренер, кстати, потом повел себя очень порядочно. Даже подал документы на присвоение мне звания мастера спорта. Вроде как впоследствии, выступая за сборную Украины, наиграла и на "международника", но так его и не получила.
— Так почему сорвалась во Львов?
— На то решение повлияли многие факторы. Я из простой, небогатой семьи. Папа — водитель, мама воспитывала троих детей и периодически подрабатывала на уборке урожая в херсонских окрестностях.
К семнадцати годам я стала неплохо играть. Милославский был рад, начались разговоры о моем переходе в херсонскую "Днепрянку". Но оттуда пойти дальше не удавалось почти никому. Хотя и высшая лига, не тот уровень.
И вот тогда у нас дома появился Григорий Петрович Савчук из Львова — персонаж в украинском гандболе известный. Он разъезжал по городам и весям и созывал под свое крыло молодые таланты. В чутье на них ему не откажешь.
Он и уговорил родителей на мой переезд во Львов, пообещал хорошую зарплату и поступление в институт. Приезжаю домой после игры, а мне говорят, что надо собираться.
Я знала о реноме Савчука, о нем много плохого рассказывали. Ему удавалось уводить игроков даже из-под носа у Игоря Турчина. Многие девчонки из других команд поддавались на его посулы о красивой жизни и перебирались в "Галычанку". Но надолго там не задерживались, и тогда он искал новых. Вот и я попала в раскинутые им сети. Одну меня не отпускали, со мной поехала старшая сестра Анжела. Загрузились мы в его автомобиль "ДЭУ" и двинулись в сторону Карпат.
Поначалу было страшновато. Тренером у нас была Валерия Алексеевна Тищенко, бывшая гандболистка. Она как раз вышла за Савчука замуж. Немного погодя нам раздали чистые листы и сказали: подписывайте, мы все заполним за вас. Оказалось, это был смертный приговор — контракт на десять лет, до 2014 года.
С такими контрактами мы никуда не могли бы уйти. А нам постоянно задерживали зарплату. Доходило до того, что Савчук вывозил нас на свой хутор, и там мы сначала сажали, а затем собирали себе на пропитание картошку, кукурузу, лук. Кто сидел в запасе, попадали в такие наряды частенько. Свозили запасы к нам, на пятый этаж институтского общежития, полностью выкупленный Савчуком.
— Какая же веселая у вас была жизнь!
— В конце концов эта веселуха нам надоела. К тому же у Савчука дело дошло до развода с Тищенко. Их склоки стали влиять на климат в команде. Тренер перешла на нашу сторону, сказала, что с безобразиями пора покончить. Нам еще помог и тогдашний зам Савчука. Он грамотно провел собрание, и вся команда подписала бумагу с ультиматумом тренеру.
И начались страшные разборки. Мы в общежитие после тренировок боялись возвращаться. Туда наезжали то регбисты на "гелендвагенах", то милиционеры на "уазиках".
— "Гелендвагенцы" были на чьей стороне?
— На нашей. Друзья Тищенко. Накачанные ребята, обеспечивали нашу безопасность. Мы на их джипах вдоволь накатались, на тренировки и обратно. Потом, когда все устаканилось, с ребятами даже пару раз в регби сыграли. Победа в той войне в итоге осталась за нами.
Тищенко нашла спонсоров. И три сезона все у нас было нормально. Но грянул кризис, и спонсорская поддержка закончилась. Мы держались до последнего. Команда у нас была дружной: Вика Тимошенкова, Вика Борщенко, Оля Ващук, белоруска Лиля Артюхович. Все впоследствии в гандболе не затерялись. Ну и я после шести лет в "Галычанке" в 2008 году уехала в румынский "Олтким".
— Каким образом это удалось? Ведь клуб был тогда одним из сильнейших в Европе.
— С помощью известного украинского судьи Александра Людовика. Он стал моим агентом. "Олтким" тогда купался в деньгах, там старались купить как можно больше сильных игроков. Когда приехала, в составе были 26 человек, на лавке не помещались. Почти вся сборная Румынии, в том числе еще совсем молоденькая Кристина Нягу, две венгерские сборницы, мы с Настей Подпаловой из сборной Украины, белоруска Настя Лобач.
До сих пор удивляюсь, что в 22 года затесалась в такую компанию. Сказалось, видимо, что была без контракта. Взяли меня по большей части дополнительной опцией, для участия в тренировочном процессе. Чтобы звездным конкуренткам жизнь медом не казалась. Тренером был знаменитый Раду Война. Игрового времени он давал мне мало. Делила его с Подпаловой.
К моему удивлению, оказалось, что румынки не любят пахать на тренировках. При этом команда в том сезоне дошла до полуфинала Лиги чемпионов. Я просила руководителей клуба отдать меня в один из венгерских клубов, но они на это не пошли.
— На какую позицию тебя звали в "Олтким"?
— Разыгрывающей. Но играла и левой полусредней. Первые полгода прошли впустую. А перед следующим сезоном набрала отличную форму. В предсезонных спаррингах Война выпускал меня в "старте". Но в заключительной игре последнего летнего турнира неудачно приземлилась.
А потом румынские врачи ошиблись с диагнозом. Определили трещину в месте крепления мизинца к стопе. А там был перелом. И вместо положенных шести недель я проходила в гипсе всего три. Поехала в сборную Украины, и там врачи сказали, что можно работать в полную силу. Но на тренировке вновь почувствовала острую боль. Пришлось оперироваться в Киеве. Снова сезон пошел прахом.
— И ты решила сменить клуб?
— Да. Во многом на это желание повлияла обстановка в "Олткиме". Внешне все нормально, все улыбаются, а на самом деле — настоящий гадюшник. Я стала немного понимать румынский. Однажды услышала, как массажист с одной из гандболисток говорят гадости обо мне. Сказала им несколько румынских слов — вы бы видели их лица. Или еще случай с тем же массажистом. Мне защемило шею, могла шевелить только глазами. Прихожу к нему и слышу: ты у меня в плане на четверг. А был еще понедельник, и пришлось ехать к частнику.
— У тебя осталось что-то, еще не ломавшееся?
— Уши, плечи, локти. С этими запчастями все в порядке.
— Чем закончилась румынская эпопея?
— У меня истек срок контракта, а у клуба сложилась тяжелая финансовая ситуация. Новый контракт предложили на других условиях. Сразу отказалась. Погрузились с Олей Ващук в такси и махнули из Румынии во Львов. Там ночь езды.
— На такси?!
— Оказалось, что это самый дешевый вариант. Забили машину вещами под завязку. Оля села впереди — колени на уровне щек, а я сзади, в окружении огромных баулов.
— На ту пору ты уже знала о Ростове?
— Нет, уезжала в никуда. Через месяц Людовик сообщил о двух предложениях из России: Волгоград и Ростов. И добавил: в Волгограде тренер Виктор Рябых, а кто будет в Ростове — неизвестно. Я, не задумываясь, сказала: тогда Ростов.
— А почему?
— Рябых не нравился мне как тренер. Из-за жестоких манер. Он мог дать задание ударить соперницу исподтишка, чтобы никто не заметил. Однажды мы играли с его "Мотором". Так при смене сторон площадки в перерыве моя подруга по сборной Украины Настя Сокол вдруг ка-а-ак чпокнет меня коленкой в живот. Потом спросила у нее: а что это было? А она ответила: мол, тренерская установка. Нет, такой гандбол не по мне.
Была еще история. В ноябре 2008-го года наш "Олтким" приехал в Волгоград на лигочемпионский матч. Так нас заселили на какую-то загородную базу в продуваемые всеми ветрами номера. Мы там клацали зубами от холода, кормили нас детскими порциями.
Оказывается, Рябых сделал это в отместку за то, что "Динамо" на первой игре жило в тридцати километрах от Рымнику-Вылчи. Он не поверил, что и "Олтким" перед играми всегда селили на таком же расстоянии, потому что ближе там нормальных гостиниц просто нет.
— Короче, с ростовским выбором ты не ошиблась.
— Да. До приезда сюда в анкетах на вопрос про любимый город отвечала: Львов. Сейчас пишу: Ростов. Здесь я счастлива. После всех невзгод наконец-то сразу получила уйму игрового времени. Были травмы, но незначительные, они тогда не мешали.
Сейчас думаю: окажись уже в то время в моих клубах так налажена работа, как сейчас в Ростове, точно целее была бы. Мы здесь под строжайшим присмотром. А прежде как было? Вколют обезболивающее — и вперед. Видимо, все те незалеченные травмы, казавшиеся незначительными, теперь и дают о себе знать.
— С приходом Мартина многое изменилось?
— Амброс многим меня удивил.
— Например?
— Перед каждой тренировкой он подробно рисует нам на доске ее план и объясняет, как деткам, что мы будем делать. Это экономит время непосредственно во время тренинга.
Поражают его требования к сверхактивной игре в защите. Порой кажется, что так играть мы просто не сможем в силу физических возможностей. Амброс при таких сомнениях не давит, всегда готов выслушать игрока и поискать компромисс. В отличие, например, от Яна Лесли.
— Тот совсем другой?
— Тоже по-своему хорош. Но всегда гнул лишь свою линию, требовал на сто процентов выполнять его указания, загонял в рамки. Это касается и нападения. Конечно, с Лесли было проще — сделаешь, как он сказал, и претензий не будет. Амброс же заставляет думать и импровизировать даже по ходу отработанных комбинаций.
Насколько поняла, он старается вытащить из нас все лучшее. С Лесли я как разыгрывающая показывала рукой, какую комбинацию надо сыграть, и поехали. А с тактикой Мартина часто приходится при показе использовать обе руки, потому что начало атаки идет по одной схеме, а окончание — по другой. И это должна придумать сама разыгрывающая, выбрав окончание из нескольких наигранных вариантов.
Сейчас иногда беру лист бумаги и прорисовываю различные розыгрыши, чтобы закрепились в подсознании. И молодежь заставляю так же делать. Это необходимо, особенно для концовок. В начале игры, пока свежая, голова работает лучше, а вот под конец, когда наешься, соображаешь на автомате. И вот тогда помогает визуальная проработка на бумаге.
— А что скажешь о методах Фредерика Бужана?
— Не хочу о нем вспоминать. Его толком не поняла. Он не давал мне играть. Лишь однажды сказал: извини, не думай, что я к тебе плохо отношусь, просто в запарке о тебе забыл.
Допускаю, что можно забыть об игроке раз, а он забывал обо мне постоянно. У нас был разговор сразу после его прихода. Он тогда меня обнадежил, сказал, что рассчитывает на меня после возвращения из декрета, когда начну бегать наравне со всеми. В итоге я уже носилась, как Болт, однако оставалась на скамейке.
Понятно, что он ставил на Барбосу, но та же не двужильная, порой, особенно на фоне усталости, начинала портачить. Хотя бы ей на подмену он мог бы меня выпускать. Я была готова, отлично себя чувствовала, ничего не болело.
Короче, Бужан оказался не моим тренером.
— Муж Виталий бывал на гандболе до вашего знакомства?
— Да, начал болеть, когда нас еще Сергей Белицкий тренировал. У него есть лучший друг Денис Каренский. Они вместе уже 26 лет, и оба входят в число учредителей медицинской фирмы "Медика". Мне Денис уже позже по дружбе рассказал, что я Виталию сразу понравилась. На гандбол он потом ходил из-за меня. Но стеснялся подойти и познакомиться.
Помог мой очередной перелом — на пальце правой руки. В той истории и Галя Мехдиева поучаствовала. Позвонила и сказала: "Даю тебе телефон Виталия из "Медики". У них там классные специалисты".
Мне потребовалась операция, которую провел хирург от бога Анатолий Анатольевич Перфилов. А Виталий все время находился рядом, поставил для меня музыку, фотографировал развороченную кисть и показывал мне фотографии. Так все и завертелось, а закончилось свадьбой.
— Травмы залечиваются. А Евгений Трефилов часто сетует на нехватку левых полусредних. О вызове в сборную России подумываешь?
— Иногда. Но в тоже время понимаю: возраст и травмы могут этому помешать. Сейчас для меня важнее всего быть полезной клубу, который сделал для меня так много. На два фронта сил может и не хватить. Боюсь, мое время ушло.
— Ну а если позовут, рискнешь?
— А куда я денусь? Конечно! И будь что будет.
Фото: пресс-служба ГК "Ростов-Дон".
