Это продолжение интервью со знаменитым литовским тренером, не раз поднимавшим каунасский "Гранитас" на пьедестал чемпионатов СССР и приводивший его к еврокубковому триумфу.
Антанас Скарбалюс: "Даже на тренировке играть против Новицкого не хотел никто. Там все было жестко"
— …Йонасу Каучикасу я разрешил тренироваться раз в день. Он жаловался на сердце и после каждого тура ездил в Вильнюс к доценту-кардиологу. Тот его осматривал. Правда, один врач, директор спортивного диспансера, который как-то поехал с нами на тур в Киев, сказал, что Йонасу надо лечить не сердце, а нервы. У Каучикаса была слишком возбудимая нервная система.
А сердце у Йонаса забарахлило весной 1982 года. И в 1988-м он сказал: "Тренер, я уже не могу. Но если нужен команде, то буду тренироваться один раз в день". Это было нормально, в таком возрасте и не надо тренироваться слишком много. На пользу здоровью это не пойдет.
Впрочем, Йонас всегда очень хорошо бегал. Мы дважды в сезоне сдавали нормативы, в числе которых был тест Купера. И для него не составляло труда пробежать за 12 минут 3200 метров. При такой выносливости он обладал и отменной скоростью, много забрасывал в отрывах.
— Наверное, тренеру трудно создать нужную атмосферу в команде, где каждый игрок имеет свой твердый характер. Попробуй привести всех к общему знаменателю.
— И журналисты, и игроки, и даже тренеры привыкли при случае говорить: мол, мы выиграли благодаря тому, что в команде была отличная психологическая атмосфера. А если не получилось, то часто подразумевается: в команде разногласия, каждый тянет одеяло на себя. Но я против подобных упрощений.
Есть такое понятие — оптимальный конфликт. Допустим, у меня философия игры одна, у игрока — другая. Я, разумеется, требую, чтобы он играл по-моему, а он играет так, как сам считает верным. Нам надо, как вы говорите, прийти к общему знаменателю. И когда мы в процессе общения согласуем функционал этого игрока, то я стану требовать от него выполнять то, о чем мы договаривались.
Так же должны разрешаться конфликты между партнерами. Крайним и полусредним необходимо взаимодействовать так, чтобы они всегда знали, чего ждать и требовать друг от друга. Во время тренировок мы работали над этим. Это и есть лучший вариант создания в команде благотворной атмосферы.
— Нужен наглядный пример.
— Как-то на тренировке отрабатывали действия в защите, и Вальдемарас Садауникас заспорил: "Нет, это неправильно". Мы его выслушали и предложили сыграть так, как он считал нужным. Его сразу начали обыгрывать. Он не то чтобы сразу признал свою неправоту (не тот характер), но все поняли, что мы предлагали верный вариант.
По окончании сезона я обговаривал с каждым игроком, как он будет играть осенью, чем сможет быть полезен команде, чего ожидает от партнеров. И, собирая команду после отпуска, уже представлял общую картину и понимал, какой рисунок игры мы можем выстроить.
Это обговаривалось и на теоретических занятиях. Там порой вспыхивали споры. Я давал высказаться всем и потом заключал: "Хорошо, я всех услышал. Теперь будем действовать, как я скажу".
Это и есть оптимальный конфликт.
— Но в таком случае вы тоже должны были иногда ошибаться, чтобы ребята чувствовали и свою правоту.
— Конечно. Но в принципе нет тренеров, которые не ошибались бы. Я прочитал все книжки, которые написал Александр Гомельский. Там подчеркивается: команде нужны конфликты. Если они есть, тогда и достигается максимальный уровень психологической готовности.
Но для того, чтобы конфликт создать, надо регламентировать функции каждого игрока.
А сказать, что сегодня надо обязательно выиграть, — и команда так и сделает? Это ерунда. Как и сказать: отступать некуда, за нами Советский Союз. Или Литва. Тоже ерунда, которая работает только в художественном кино.
— В мемуарах Ивана Едешко читал, как создавал конфликты Гомельский. Однажды он легко рассорил Станислава Еремина и Анатолия Мышкина — из-за "Волги". До этого парни были друзьями — не разлей вода.
— Это неверный подход. Все вопросы материального плана надо решать не в кулуарах, а так, чтобы об этом знали в команде. У нас было так — я говорил ребятам: "Есть машина. Решайте сами, кто ее получит". Так и происходило. И никаких обид потом не оставалось.
На квартиры у нас была очередь — быстрее получал тот, кто больше играл. Все просто. А сталкивать людей лбами, сообщать взаимоисключающее — это некорректно и нечестно.
— Бывали ситуации, когда надо было сказать всего пару фраз, чтобы парни показали лучшую игру?
— Игрок должен знать, что делать, и требовать того же от партнеров. А эмоции задаются уровнем соревнований. Чем он выше, тем ярче эмоции. Когда есть психическая энергия, слова не нужны, команда и так мотивирована.
Пример. Первая финальная игра Кубка ИГФ-87 против "Атлетико" в Мадриде. После завтрака, когда ребята пошли в номера, мы им сказали: "Если хотите спать, спите, мы потом придем к вам и разбудим". Тогда мы с помощником Модестасом Пракапасом зашли в каждый номер, по-товарищески пообщались, пошутили, расслабили ребят. Не было никаких патетичных слов. Потому что все и без того были напряжены.
— Интересно, что говорили вы игрокам перед легендарным домашним матчем против "Гуммерсбаха" в полуфинале того же розыгрыша.
— "Сегодня против нас самый титулованный клуб планеты с лучшими игроками мира в составе. У нас есть возможность показать, что мы тоже играем хорошо. Может быть, даже лучше, чем они".
И все. Мы выиграли 22:12. А Каучикас забросил 13 мячей.
— Это самый великий матч в вашей карьере?
— Думаю, да. Сыграли на высоком уровне.
— Как отмечали победу?
— Да никак. Уже через два дня надо было ехать на ответный матч, и мы никого не отпустили домой. Ребята, конечно, собирались в одном из номеров, но мы закрыли на это глаза. А утром провели восстановительную тренировку.
Конечно, бывали случаи превышения лимитов. И тогда я спрашивал: "Вы что, не знаете своих мерок?" Так вот, Каучикас однажды спросил: "Тренер, а где эта мера?"
Кстати, на эту тему провели исследование британские ученые. Они определяли такую меру для футболистов. Ответ был простым: если наутро появлялось желание опохмелиться, значит, накануне выпито много.
— Вы все так и объяснили Каучикасу?
— Он не был любителем выпить, он был любитель поговорить — практически на любую тему.
Помню, перед Спартакиадой народов СССР 1983 года мы сделали сбор. Там перед выходным наладили шашлык, можно было выпить. Мы хорошо поговорили. Решили, что раз уж нам не повезло в чемпионате (проиграли последний матч МАИ и вместо четвертого места заняли шестое), необходимо реабилитироваться на Спартакиаде. Считаю, получилось очень удачное мероприятие для сплочения команды. Потом на Спартакиаде мы взяли серебро.
Вообще-то пьяниц у нас в команде не было никогда. Можно было выпить хорошего напитка — водки. Немного. И еще был секрет: закусывать полагалось нашим литовским салом.
— На ответный матч в Германию его тоже везли?
— Шереметьевская таможня сало не пропустила бы.
— Главным тогда было, чтобы валюту не забрали.
— С валютой была история у вратаря Миши Юзько — его дисквалифицировали на год. Сняли спортивную стипендию. Но мы оставили ему зарплату в строительном управлении, и он продолжал тренироваться с нами.
Через какое-то время я пошел в отдел пропаганды ЦК компартии Литвы. Сказался мой опыт работы в республиканском спорткомитете — уже знал, с кем можно было решить этот вопрос. Эти знакомые вышли в Москве на Николая Русака, одного из руководителей Госкомспорта. И он помог!
Правда, в федерации, где обсуждали судьбу Юзько, была жаркая битва. Там в исполкоме было много выходцев из МАИ. Этот клуб финишировал в чемпионате четвертым, вслед за нами. И после дисквалификации Миши там рассчитывали на наше отстранение от Кубка ЕГФ и переход к МАИ нашей квоты. Но этот план не сработал, нас в турнире оставили. И в отместку московское лобби противилось амнистии Юзько. Голосование завершилось с совсем небольшим перевесом в нашу пользу.
Миша получил разрешение играть за неделю до приезда в Каунас "Гуммерсбаха" и провел тот поединок удивительно сильно. Я никогда не видел такой игры вратарей. Нам на пользу была, наверное, и полная уверенность немцев в своих силах.
На тренировке они побегали с футбольным мячом и вернулись в гостиницу в прекрасном настроении. А назавтра оказались совсем не готовы к тому, что мы предложили.
— Это ваша дьявольская защита 3-3 с высокой и жесткой встречей полусредних?
— Они о ней знали, имели записи наших игр. Но, конечно, одно дело посмотреть видео и совсем другое — столкнуться с этим на площадке. Мы лишили их свободы действий. Класс показали не только Каучикас и Юзько, но и каждый из наших ребят.
Вальдемар Новицкий здорово руководил. Раймондас Валуцкас забрасывал. Гедеминас Микуленас хитро обыгрывал соперников на краю. Эугениюс Микнюс был неприступен в защите, а Ромас Думбляускас — хорош в нападении. Даже немного медленный Валюс Бабарскас вовремя сделал пару ценных бросков.
— Везти в Германию десяток мячей запаса — это круто. Но не расслабил ли ребят тот счет?
— Нет, все были готовы к ответному бою. Да, мы проиграли в нем девять мячей, но все же прошли в финал. Там чехословацкие рефери отработали — не дай бог. Это то, что я называю продажным судейством. Арбитры были явно заинтересованы в успехе хозяев. Но отыграть десять мячей не так-то легко и с попутным судейством. Конечно, то, что мы оставили не у дел команду бундеслиги, стало большим сюрпризом.
Интересно, что через год мы снова попали на этот клуб, но только в 1/8 финала. Первый матч дома выиграли 14:10. А в гостях сыграли вничью — 18:18. И снова прошли "Гуммерсбах"! Тот снова ничего не смог поделать с нашей активной защитой, несмотря на прежний опыт встреч с нами.
— Но давайте завершим рассказ о событиях славной весны 1987-го. В финале вас ждал "Атлетико"…
— В нас ведь и перед теми матчами не очень-то верили. Наша пресса была настроена скептически и предрекала крупный проигрыш уже в Мадриде. Но я заявлял, что мы едем туда выигрывать. Правда, не получилось. Но и ничья 23:23 была хорошим результатом.
Однако по возвращении мы столкнулись с проблемой. Есть такое психологическое наблюдение: когда человек достигает чего-то значимого, у него в голове начинается праздник. И заканчивается он только при спуске с небес на грешную землю.
Так вот, в головах у моих ребят перед ответным матчем был праздник. Как было его остановить? Сделали анализ первой игры, каждому дали задание, еще раз рассказали все о соперниках — как бросают, какие предпочитают финты. Провели серьезные тренировки. Но все равно — полностью пресечь праздник не получилось.
…Домашний матч мы хорошо начали. Валуцкас два раза забросил при выходах один на один. И я даже подумал: игра пошла, должны выиграть. Но потом присмотрелся: а у Раймондаса нет страсти в глазах. Я его заменил, спор продолжился в режиме мяч в мяч. Хорошо все же, что удалось отстоять ничью 18:18 и взять трофей по сумме матчей за счет большего числа голов в гостях.
— Вспомните немецкую историю о смелой официантке, которая предупредила вас о грозившем команде отравлении. Это же кинематографический сюжет!
— Кстати, наверное, из-за двух подряд попаданий на "Гуммерсбах" наши ребята в рассказах об этом случае для вашего сайта немного спутали матчи. Отравить нас пытались не в первом сезоне, а во втором!
Вечером перед игрой Микуленас, хорошо владевший немецким, разговорился с женщиной, которая приносила нам блюда за ужином. И она предупредила: "Завтра будьте осторожны во время обеда". На обеде еду она уже не разносила — была за стойкой буфета. И когда нам понесли жареную капусту, незаметно кивнула Гедиминасу. Мы поняли, что с этим блюдом дела лучше не иметь.
В нашей делегации были журналист и руководитель шефского строительного треста. И вот они предложили: а давайте хоть мы попробуем. И по дороге на игру оказались в странном апатичном состоянии: уснули в автобусе, с трудом ориентировались в пространстве.
— В других версиях рассказа утверждалось, что поевшие той капусты потом долго пропадали в туалетах…
— Нет-нет! Они просто спали. Типичное пищевое отравление было бы слишком очевидным. А там все было сделано коварно: мол, вялые игроки — просто признак усталости, перетренировались…
— Думаю, в тот раз вам было особенно легко мотивировать команду…
— Гедеминас все рассказал парням еще вечером. И они были в курсе происходившего. Поэтому говорить ничего не требовалось. Хозяева сами так завели нашу команду, что не смогли выиграть даже дома!
— В том розыгрыше вы снова добрались до финала. Но сохранить трофей в споре с румынским "Минауром" уже не смогли…
— В домашнем финальном матче победили — 21:20, но играли плохо. В гостях выглядели лучше, но этого оказалось мало — 20:23. Румынская команда была сильна, тремя годами раньше в этом же Кубке ИГФ она обыграла в финале наших друзей из Запорожья.
— В биографии каждой команды есть отрезки, когда она сходит с пьедестала. Сезон-86/87 "Гранитас" закончил только восьмым в стране, а следующий — и вовсе десятым…
— В 1985 году мы взяли в чемпионате СССР серебро. Именно тогда я сказал ребятам: "Вы так сильны, что можете выиграть еврокубок". Это был пик того состава. Но против нас сыграла заведенная, якобы в интересах сборной, практика пропускать еврокубки в сезоны чемпионатов мира и Олимпиад. Так что осенью 85-го мы никуда не заявились, и в ожидании европейского шанса пришлось оставить тот состав практически неизменным еще на год.
В следующем году чуть не повторили успех. Но ребята были уже в возрасте. И главное — наметился большой разрыв в мастерстве между основными игроками и теми, кто шел следом. Смена поколений вызвала потом спад.
— Как вы оказались в малоинтересном для вас в молодости женском гандболе?
— После обретения Литвой суверенитета я продолжал работать с мужской командой. Но весной 1993 года мой научный руководитель сказал, что пора защитить диссертацию. В Каунасе уже год как играл после возвращения из-за рубежа Новицкий. И было ясно, что Вальдемар вполне готов стать главным тренером.
Я отдал ему команду в том же году, а защитился в январе 1994-го. Через год меня пригласили работать проректором по науке в институт физкультуры в Каунасе.
В 2003 году, будучи членом исполкома федерации, я решил подать заявку в конкурс на пост главного тренера мужской сборной. Выиграл его и проработал с командой три года. А в 2009-м меня позвали тренировать женский "Жальгирис". Занимаюсь этим вот уже двенадцать лет.
Но основная моя работа — это, конечно, университет. За эти годы я защитил вторую диссертацию, стал профессором. А "Жальгирис" — это еще одно занятие. За него даже не всегда платят.
Ничего не получал в клубе уже год. Если у спонсоров появляются деньги, то все идет девочкам. А потом, если остается, то и тренерам. Но… не остается.
Хотя и у девчат зарплаты совсем небольшие. Для Литвы это в порядке вещей. Профессиональными у нас считаются только два вида — футбол и баскетбол. В мужском "Гранитасе", поверьте, картина схожая…
— Хм, а как быть с поговоркой: как платят — та и работаем?
— Смотрите: в первые два года мы вообще не имели спонсоров — были пятыми, потом стали вторыми. А затем шесть раз выигрывали чемпионат Литвы и два раза оставались вторыми.
В этом году в полуфинале проиграли "Эгле" и в итоге заняли лишь третье место. Но на это есть причины. Потеряли нескольких ведущих игроков. Одна перешла в испанский "Тенерифе", другая уехала зарабатывать деньги в Великобританию — сейчас это привычный маршрут для многих литовцев. Третья получила серьезную травму в сборной. И еще две девочки травмировались чуть позже. А без пяти важных игроков бороться за золото трудно.
— Что мотивирует вас играть с девочками в чемпионате Литвы после сезонов борьбы за медали мужских чемпионатов СССР?
— А мне нужна тренерская работа. Только академических забот мне мало. Вначале, как говорил, не хотел работать с женщинами. Но потом передумал. Все-таки могу дать девочкам что-то, чтобы они стали лучшими в стране. Плюс это помогает мне в преподавании.
— Согласны, что мужчине столько лет, сколько женщинам, с которыми он общается?
— Пожилой человек может быть молодым, и наоборот. Самое главное — самочувствие. У меня оно отличное. Скоро 74 года, а до сих пор два раза в неделю играю в футбол с ветеранами. А по субботам в 8 утра у нас в университете баскетбол.
— Работа с женской командой, пусть и любительской, жизнь укорачивает или удлиняет?
— Ни то ни другое. Я смотрю на игроков как на студенток, тем более что большинство из них учатся у нас в университете. Нервы на тренировках у меня не напряжены. Главное — это уважать спортсменов. И поэтому ко всем девочкам я обращаюсь на "вы". Хотя даже моя внучка старше любой из них.
— Все женские тренеры советской поры это правило дружно игнорировали и никак не ограничивали себя в табуированной лексике. Вы могли бы стать тогда исключением?
— Положа руку на сердце? Вряд ли. Это моя жена даже не может представить, как я говорю что-то нехорошее. Но мой сын, который был гандболистом, однажды ее заверил: "Мама, ты плохо знаешь папу. Если бы ты только услышала, что он кричит игрокам "Гранитаса…"
В спорте бывают ситуации, где может выручить именно непечатное слово. Когда надо встряхнуть подопечных, дать выход эмоциям. Конечно, до Трефилова мне далеко. Но я точно не ангел.
— Однако это обидно, что работа с командой приносит вам большей частью лишь моральное удовлетворение…
— Вот не хочу, чтобы у читателей сложилось мнение, будто я на что-то жалуюсь. Моя пенсия составляет 1031 евро, и ее вполне хватает на жизнь. Размер профессорской зарплаты раскрывать не могу по условиям контракта, но понятно, что она значительно больше пенсии. Так что все хорошо.
— Даже замечательно. Признаюсь, мне давно не дает покоя один абстрактный вопрос. Что было бы, окажись гандбол в Литве популярнее баскетбола и влейся великие литовские баскетболисты советских времен в состав вашего "Гранитаса"?
— Думаю, звездными гандболистами стали бы Вальдемарас Хомичюс и Шарунас Марчюленис. Гандбол, конечно, атлетичнее баскетбола, но эти парни всегда были в завидной физической форме и славились игровым мышлением.
А если бы у нас в линии играл Арвидас Сабонис, то вообще не представляю, как с ним боролись бы соперники. Он был бы большой проблемой для любого клуба. Сабонис точно пригодился бы и гандбольной сборной СССР. И мне действительно жаль, что он не достался нашему виду спорта.
Фото: архивы Антанаса Скарбалюса и БЦ, Александр Шичко.
