Мы уже писали, что на сцене Театра имени Моссовета идут репетиции спектакля "Команда" по одноименной пьесе-комедии. В продолжение темы пообщались с ее автором Семеном Злотниковым.
"Команда" театра Моссовета. Худрук в режиссерах, спортдиректор ФГР в консультантах. Скоро премьера!
На суд зрителей "Команда" будет представлена во втором квартале этого года. Автор пьесы Семен Злотников — известный драматург, произведения которого поставлены более чем в двух десятках стран на всех континентах.
Мы задали Семену Исааковичу ряд вопросов — не только как одному из родителей гандбольного спектакля, но и как коллеге-журналисту, писавшему о спорте в начале своей творческой карьеры.
— Прочитав много ваших интервью, нигде не нашел ответа на вопрос "Как вы оказались в спортивной журналистике?".
— В самом деле: как вдруг оказался?.. Однажды заметил, что едва ли не все повороты судьбы у меня почему-то случались без предварительного плана. Как бы сами собой. Когда-то, еще до армии, помню, поспорил с приятелем, что смогу написать стихи не хуже его. Естественно, был посрамлен.
После этого впал в писание стихов — как в болезнь, от которой избавиться невозможно. Уже после армии нечаянно забрел в театральную студию — на предмет амурных знакомств. Да там и застрял. И так же, если подумать, случайно однажды обнаружил себя в спортивной газете.
Забавно вспомнить: работал электромехаником на междугородной телефонной станции. Обедать ходил по соседству, в столовую министерства культуры. Там подавали обалденный лагман. Короче, иду коридором. Читаю табличку на двери — "Физкультурник Узбекистана". Без колебаний открываю дверь и решительно вхожу. Прошусь на работу. И меня берут! Метафизика — если одним словом…
В то же время все эти случайности были, похоже, следствием некой закономерности. Начать надо с того, что лет с 10-11 и вплоть до армии я искал себя в спортивной гимнастике, боксе, парной акробатике, плавании, водном поло. Причем не бегом, а достигая каких-то ступеней. Так что, если разобраться, сам космос спорта меня не пугал. Тупое кропанье стихов очень кстати пособило развитию писательских навыков. За пару лет с жесткой табуретки младшего литсотрудника я пересел в мягкое кресло завотделом. Целая цепь неслучайных случайностей…
— Насколько профессионально вы занимались спортом? Были ли у вас в нем далеко идущие планы?
— Далеко идущие грезы — типа добиться вершин и славы — меня посещали. Как любого юношу. Но все что-то мешало. К примеру, к 14 годам вымахал, и пришлось расстаться с гимнастикой. От карьеры боксера меня уберегла философия Альберта Швейцера, его универсальная формула "благоговения перед всем живым". Я вдруг увидел свою ситуацию его глазами: молочу, что ни день, ближнего без всякой на то причины. За что?.. Как бы такой спорт?
Но при этом того самочувствия (имею в виду и тело, и дух), что приносят занятия спортом, мне достало на жизнь…
— Какие виды вы освещали в "Физкультурнике Узбекистана"?
— Нас было двое в отделе спорта. Заведующий освещал главным образом футбол, а я — все остальное. С утра и до ночи мотался по соревнованиям. И посейчас для меня загадка, когда успевал отписываться. А еще учиться заочно на филфаке. Сочинять стихи. Посещать театральную студию. Параллельно сотрудничать с "Советским спортом", областными газетами, радио и телевидением.
За три года морально поизносился. Уволился и сбежал в Ленинград. Сколько-то времени, до первой премьеры в Ленинградском театре Комедии в 1977 году, тренировал гимнастов в текстильном институте и подрабатывал в газетах "Советский спорт", "Смена" и "Ленинградская правда"…
— Какие советские спортсмены в то время вас вдохновляли?
— Настоящими героями шестидесятых были Лариса Латынина, Борис Шахлин, Альберт Азарян, Валерий Попенченко, Борис Лагутин, Юрий Власов, Валерий Брумель, Сергей Диомидов (к слову, с Сережей мы вместе начинали у замечательного тренера Роберта Герамовича Саркисова).
— Как возник замысел пьесы "Команда"?
— Примерно за год до Олимпиады в Москве ко мне обратился светлой памяти Зиновий Яковлевич Корогодский, главный режиссер лучшего в мире по тем временам Ленинградского театра юного зрителя и попросил сообразить пьесу о жизни спортсменов.
"Кому же писать ее, как не тебе?" В самом деле — подумал я. Кому, как не мне? И сочинил-таки пьесу "Команда", а он ее с ходу поставил. Замечательный был спектакль. С его легкой руки "Команда" пожаром пошла по планете. Где только ее ни играли за сорок лет: в Москве, Софии, Стокгольме, Буэнос-Айресе, Токио...
— Признаться, вначале думал, что любовная линия там будет раскрыта в отношениях тренера и капитана команды (очень частая история в игровых видах)…
— По моему наблюдению, настоящего тренера боготворят все члены команды. Хороший тренер — вторые папа с мамой. Случается, он даже более родной. Вы правы, особенно это заметно в игровых видах спорта. И всего там намешано — и любви, от которой до ненависти один шаг, и ревности, и верности, и предательства. Все, как в жизни, только много быстрее и мощнее. Понятно, у всех все по-разному. В моем случае практически все девчонки влюблены в Гогена Петровича. Вопрос — почему имя Гоген? Если подумать, он тоже несчастный художник. В своем роде…
По случаю нашей беседы невольно вспомнил о своей ранней, увы, несовершенной пьесе "Четвертый раунд". Тоже о жизни спортсменов. Всем известно, в любительском боксе дерутся три раунда. Действие происходит в раздевалке, сразу после поединка — между победителем и проигравшим. Драка в душе, убийство, разборки и прочее. В свое время пьесу отметили Сергей Юрский и Андрей Миронов. Как необычную и непривычную на театральных подмостках. После нее-то, собственно, меня и записали в перспективные авторы для театра.
— Смотрите ли вы современное российское кино о спорте? Если да, что думаете о "Движении вверх", "Легенде №17" и других подобных картинах? Не кажется ли вам, что в каждом фильме на роль "немца" назначается кто-то из руководства советского спорта, потому что другого антигероя найти не удается? А что за фильм без конфликта?
— Кино — это производство. С вытекающими отсюда последствиями. Названные вами фильмы делались по набившим оскомину лекалам. Начиная со сценария. Один изначально назначается на роль героя, другой — антигероя и т.д. Вот только жизнь творится не по лекалам. И сидящему в зале об этом известно. До мозга костей. Невероятная сложность — преодолеть разрыв между правдами сцены и зала.
И еще, по моему ощущению, российское, вообще европейское кино не поспевает за ритмами нынешней жизни. Температура происходящего на сцене или экране много ниже реальной, условно говоря, на улице. В идеале должно быть наоборот. Работая режиссером, я всеми способами добиваюсь максимального градуса существования артистов. 100 градусов. Лучше — 300. Желательней — 500. Только не 36,6!..
— Как-то в интервью вы сказали: "Спорт — гиперреальность, театр — гиперметафора. В спорте ты наивен и молод, в театре ты опытен и стар. В спорте возможна победа, если повезет, ты можешь послать противника в нокаут. В театре — ты сам в вечном нокдауне. Незримая схватка с режиссерами, актерами, зрителями почти всегда завершается твоим поражением. Никогда ты так не напишешь, как мечталось, никогда твою пьесу так не сыграют, как бы хотелось". Расшифруйте это на примере "Команды".
— Неожиданным для меня образом театры и критика прочли эту пьесу как модель общества. Ее много ставили, и очень по-разному. На дворе стояли воистину брежневские времена. Какой-то английский критик на каком-то европейском театральном симпозиуме высказал предположение, будто бы команда — читай, советский народ, а тренер — словно Брежнев, которому с этой самой командой никак не совладать.
После этого меня позвали на ковер в министерство культуры и долго пытали: так ли это? И тогда, и сегодня, спустя 40 лет, торжественно клянусь: может, это и так, но это не так! Я честно писал о девчонках-гандболистках, которые хотят жить и любить. Свободно, по-своему! И, конечно, о тренере, которому приходится все это выдерживать и вдобавок добиваться результата. На примере "Команды", к слову, я понял: честное художественное исследование, бывает, приводит к неожиданному результату. Гиперобобщающему.
Помню смешной случай. Еще жив был Брежнев. Репетиция в Сатирическом театре Софии... Роли моих девчонок исполняют актрисы рубенсовских размеров в возрасте за пятьдесят. Естественно, интересуюсь у режиссера: куда я попал, и мою ли пьесу репетируют? Туда и вашу — заверил меня Младен Киселов, замечательный ученик Анатолия Эфроса. "Все дело в том, что команда состарилась и не хочет играть".
Впору воскликнуть: спорт есть жизнь! Никакого преувеличения.
— Вы говорили, что зареклись писать для кино после "Куда исчез Фоменко?". Что с этим фильмом получилось не так?
— Зарекся и не писал. К великому моему сожалению. Причина банальная и трагичная одновременно: из фильма по так называемым цензурным соображениям вырезали действа на 40 минут. Один час пятьдесят минут превратились в час десять! Что могли — сократили, а чего не могли — переозвучили. Целыми сценами, если прислушаться, Ролан Быков, Армен Джигарханян, Лия Ахеджакова и другие говорят не своими голосами. Фильм много гоняют по телевизору. Я сам в нем разобрать ничего не могу, а что люди понимают?..
— У каждого драматурга есть проблема своего режиссера. Вы признались в одном из интервью, что так его и не встретили. Но, может, встретить — это просто исключение из правила? И поэтому вы сами стали режиссером-постановщиком?
— Огромное, невероятное везение — встретить своего учителя, тренера, друга, свою, наконец, суженую, единственную и неповторимую. Мне повезло поработать с выдающимися режиссерами — Петром Фоменко, Зиновием Корогодским, Иосифом Райхельгаузом, Юрием Любимовым, Галиной Волчек и другими. Но искомого, моего, того самого, кто бы в сути моих каракулей разобрался — не удостоился. Увы!
Для примера — ситуация с одной из самых моих играемых пьес "Пришел мужчина к женщине". Краткое содержание: в первом акте между Мужчиной и Женщиной случилось все или почти все, что вообще может случиться между мужчиной и женщиной. Но дальше они превратились в людей. С болями, страстями, проблемами. Он, достигнув физической близости с Нею, желает открыть Ей всю душу и открывает. Она, подарив Ему всю себя, не может понять, чего еще надо...
За сорок с лишним лет эту пьесу играли на всех континентах. (К слову, как и "Команду"). Были замечательные спектакли, фильмы. И все же чего-то существенного в них не хватало. Долгое время не мог разобраться — чего? Пока сам не засучил рукава. Многие отчего-то ставили про слабого мужчину и сильную женщину. Но "мой мужчина" отнюдь не был слабым. Интеллигентным — да. Терпимым, искренним — да. Казалось бы, нюанс. Но — принципиально меняющий суть происходящего между людьми.
Или в "Команде" два персонажа — Маша Пыжова и Люся Кусакина — буквально выписаны, как два клоуна. И понятно, что Маша по виду — массивная девушка с максимальным размером бюста, а Люся — длиннющая и плоская. Но сколько я видел спектаклей с невзрачной Машей и высокобюстой Люсей!.. Между тем, отношения, текст и сцены рождались с учетом их габаритов. Тоже, казалось бы, мелочь, нюанс… В любом случае, как мне кажется, Злотников-режиссер точнее других понимает Злотникова-автора.
— В продолжение вопроса: вы работали и общались со многими действительно большими режиссерами и наверняка обсуждали с ними вечные вопросы любви. Чей взгляд был вам ближе всего? Любовь — действительно "пожалеть кого-то"? Вы говорили об этом в интервью одесскому коллеге.
— Я мог бы рассказать (но, конечно, не стану!) о любовных предпочтениях людей, с которыми дружил и работал. Но именно "нежной темы любви" мы не касались. Даже удивительно!
Для меня же по-прежнему "полюбить" ассоциируется с "пожалеть". По-моему, так очевидно: любить — означает беречь, щадить, миловать.
— Там же было про "кровавое дело" — написание пьесы. Но почему вы снова и снова беретесь за него? Ведь наверняка вопрос материального благополучия давно решен? Или путешествия по миру на пенсии не для вас?
— За жизнь я освоил массу профессий. Могу быть: электриком, плотником, сантехником, учителем физкультуры, литературы, давать мастер-классы по драматургии. Легко! Труднее всего мне дается писание пьес. Но чем это дело тяжелее — тем больше оно меня заводит. Все же, если подумать, я родом из спорта…
— В каком городе вам комфортнее всего? Бывает такое, что куда-то приезжаете и думаете: я вполне мог бы здесь родиться и прожить всю жизнь?..
— К любым городам, даже самым прекрасным, раньше или позже привыкаешь. Много их поменял и знаю, о чем говорю. Потому не устаю повторять себе и детям: содержательный внутренний мир — гарантия твоего комфорта. Даже на необитаемом острове!
Фото: simon-zlotnikov.com, theatre.love, megogo.net
