Она родилась во второй столице партизанской республики — обожаемом сыновьями лейтенанта Шмидта Бобруйске. Но, увы, так и не овладела деловыми качествами, присущими уроженцам тех мест.
Сама Маргарита Давидовская считает, что дело в продолжительной командировке семьи на Сахалин, куда послали служить ее отца-офицера: "Недобрала я этой нашей бобруйской решительности, из-за чего потом всю жизнь и страдала".
Мы же констатируем: правая полусредняя, за которой еще в школе охотились практически все ведущие клубы Советского Союза, могла сделать и более впечатляющую карьеру. Хотя статус двукратной чемпионки страны и обладательницы Кубка кубков-1990 в составе "Ростсельмаша", а также золотая медаль чемпионата Испании вряд ли говорят о потерянных в молодости годах.
"У каждого своя судьба", — резюмирует Маргарита в конце нашего разговора. Этот очень откровенный рассказ о спортивной судьбе не хочется портить журналистскими вопросами…
— Почему-то очень хорошо запомнился день первой тренировки — 11 января 1977 года. Училась в пятом классе, и мы только вернулись с Сахалина. О гандболе ничего не знала. Но лучшая подружка ходила на тренировки, и я, само собой, решила присоединиться.
Девочки тренировались уже год-два, и на своем первом турнире я выглядела так себе. Лучшему игроку дали плюшевого мишку, а тренер сказал: "Не переживай, в твоей жизни будет еще много мишек". И оказался прав — вскоре я стала получать очень много призов.
Нам очень повезло с тренером — Швабом Аркадием Израилевичем. До сих пор общаемся, даже ездила к нему в гости в Нью-Йорк в 2016 году. Он признался, что сразу понял: из меня получится хороший игрок. Давал задание всем отжаться по 10 раз, и только я одна делала 12.
В 16 лет поехала в Минск в спортивный интернат. Света Жихарева, Таня Ераминок, Рая Баранова, Света Страшко, Наташа Борисевич, Анжела Полякова, Света Казубович, Лилия Танана — отличная команда подобралась. БПИ тогда выступал в первой лиге. Несмотря на это, в 1984 году я вошла в список 25 лучших игроков страны, и наш спорткомитет в течение полугода платил мне по 200 рублей — сумасшедшие на то время деньги для молодой девочки. Даже кажется, что в БПИ мы только за талоны и играли, а потом обменивали их на деньги в столовой "политеха".
Куда меня только тогда не звали… Турчин — в Киев, Тарасиков — в "Сельхозтехнику". С последним дружил Спартак Миронович. Мы даже к нему в гости вместе с Тарасиковым приходили, и он советовал ехать в Краснодар. Еще приглашали в Ростов. И Ратнер из Запорожья — он тогда "молодежку" тренировал.
Я должна была ехать на молодежный чемпионат мира-1983 во Францию. Костяк формировали девушки 1963-64 годов рождения. Я 1966-го, но попадала. И вот мы в Москве, получаем экипировку. Ратнер отзывает в сторону: мол, что-то там твои белорусы замешкались с документами, но должны успеть. Не успели. И перед отъездом тренер объявляет: "Маргарита, все-таки остаешься дома…"
Тот день посчитала самым черным в своей жизни. Ведь могла стать первой белоруской, завоевавшей золото чемпионата мира. Девочки потом привезли на память аккредитацию и буклет, в котором была моя фамилия…
Как-то разбирала мамины дневники, которые она вела всю жизнь, и с удивлением нашла рассказ о том, как она тогда написала жалобу в республиканский спорткомитет. И оттуда даже пришел ответ, что чиновник, ответственный за этот промах, будет наказан. Но, думаю, это вряд ли.
А потом меня украл Ростов. Но сначала я должна была уехать в Киев. Турчин со Швабом обо всем договорились. Турчин сам мне сказал: "Переедешь в Киев — будешь играть в сборной". Но в спорткомитете проведали об этой комбинации и предупредили, что в таком случае с Аркадия Израилевича снимут звание заслуженного тренера Белоруссии. И он не решился. А ростовчане оказались лихими ребятами — до сих пор не понимаю, как им удалось все провернуть.
Нашли меня в деревне у бабушки — это нужно было умудриться. Приехали начальник команды с каким-то мужиком и начали лапшу вешать мне и родителям. На следующее утро меня и увезли. Машина скрылась за поворотом, и мама схватилась за голову: "Елки-палки, что же мы наделали? Отпустили дочку с какими-то незнакомыми мужиками…" Это к тому, что ростовчане, конечно, умели пускать пыль в глаза — да так, что остальные варианты как-то сами собой отпадали.
Да и что я тогда понимала… Молодая, а здесь все так убедительно — команда с наполеоновскими планами, да еще и зарплата хорошая, и квартиру дают. Но, скажу честно, второй и третий пункты особо не цепляли. Больше всего впечатляли амбиции клуба. Тем более знала, что "Ростсельмаш" — неоднократный призер чемпионатов СССР. А тогда и вовсе метил в чемпионы, для чего и собрал лучших и самых перспективных игроков страны. Не скрою, было лестно ощущать себя такой.
В это же время в БПИ назначили главным тренером Леомарка Невядомского. Говорят, очень хотел поработать именно со мной. И вдруг такой казус: я уехала именно туда, откуда он приехал. Понятное дело, в минском клубе за такой поступок меня решили дисквалифицировать.
Ольга Ятрушева: "Поблажек от мужа мне не было. Тренер Невядомский ругал меня больше всех"
Ольга Ятрушева: "Работе в Вене муж предпочел минский БПИ". Белые мгновения Леомарка Невядомского
Но ростовчане ушлые — очень шустро организовали мне фиктивный брак с каким-то сантехником лет 35. На голову ниже меня ростом. Ему заплатили, паспорта проштамповали, и я поехала в столицу на заседание федерации гандбола с красными ушами. Так стыдно было, не передать…
Какая-то сердобольная женщина сказала: "Что вы к ней прицепились? Это же девочка совсем, у нее любовь и медовый месяц". А Невядомский смотрит на меня, и я читаю в его глазах все, что он думает по этому поводу. Он ведь сам из Ростова и прекрасно знал эти штучки.
Через год нас развели. Дурацкая ситуация, но, оказывается, так раньше делали все. В первый год моего пребывания "Ростсельмаш" тренировал Семен Полонский, известный по работе с мужским ЗИИ. Очень хороший специалист и человек.
Семен Полонский: "У меня один серьезный недостаток. Я слишком честный. Не давал воровать"
Но что-то у него не сложилось, и на следующий год пришел Александр Панов, захвативший с собой из Невинномысска 5-6 хороших игроков. Они все со временем получили квартиры — независимо от того, выходили в основном составе или сидели на скамейке. А мне он сказал так: "Я тебе ничего не обещал". Все верно. Обещали другие люди, которые каждый год просили подождать…
Команда у нас была хорошая. В мой первый год мы заняли четвертое место. Потом третье, второе, и, наконец, два раза подряд стали чемпионами СССР.
Играла в основном в нападении. В защите была слабовата — жалела всех. Хотя мне вечно твердили: "Бьют — отвечай!" Но не тот характер… Вот Рая Баранова — молодец: и в защите всех отоваривала, и в атаке так красиво рисовала, что судьи начинали верить, будто ее убивают.
Ростов мне поначалу не нравился. Другой климат, другая земля. У нас дождь пойдет — обувь все равно остается чистой. А там сразу сантиметров 5-10 глины, еле ноги волочишь. Да и сам город вроде бы большой, но идешь-идешь — и как-то пусто. Теперь, правда, это уже совсем другой Ростов.
Со временем обзавелась там друзьями. Даже жених появился — настоящий. Муж игравшей у нас Гали Колотиловой был футбольным тренером. И он все повторял: "Вот вернутся наши мальчики из армии, я вас познакомлю". И в самом деле познакомил меня и Наташу Морскову — она потом фамилию супруга и взяла.
Наталья Морскова из Валенсии: "Я долго мечтала вернуться"
Мне тоже достался хороший парень. Но Панов в силу своей строгости контролировал нашу личную жизнь от и до. В 9 часов надо быть дома. Не дай бог, увидит тебя с мальчиком — такое потом устраивал перед строем…
Чувствовала себя падшей женщиной: мы стремимся к высоким спортивным результатам, а я тут какие-то шуры-муры кручу. Если честно, побаивалась нашего тренера. Он говорил: "Еще раз увижу — вылетишь из команды!" А мне так хотелось играть…
Помню, стою со своим парнем около зала, нервничаю, смотрю по сторонам. А он и говорит: "Рита, давай так — или я, или тренер…" Ну я и выпалила: "Выбираю гандбол!" Эх… Непонятно, почему нужно было выбирать. Такие времена… Нынешнее поколение, наверное, и не поймет.
Наташа очень быстро вышла замуж, и у Панова потом никаких вопросов к ней не было. Наверное, и мне следовало поступить аналогичным образом. Но вот эта нерешительность… Думала, что нужно отдать все силы на тренировках, а мужья потом сами найдутся.
Времени на личную жизнь оставалось мало. Сплошные тренировки да сборы. Тренировки тяжелые, сборы длинные. Мне-то ладно, а как быть тем, у кого маленькие дети?
Хотя зарплата у меня была хорошая — 290 рублей. Плюс премии, размер которых определял Панов. Он все скрупулезно подсчитывал — кто и как сыграл в защите, кто сколько забросил, сколько не реализовал, сколько голевых передач сделал и так далее. В итоге кого-то тренер штрафовал, и те расплачивались личными средствами, а кого-то поощрял — и неплохими суммами.
Я чаще была среди поощряемых. Даже накопила 10 тысяч рублей, которые после павловской реформы благополучно "сгорели". Собиралась купить машину и обставить квартиру, которую, кстати, мне так и не дали.
Зато выбрали комсоргом — как самую правильную девушку, главной задачей которой являлся сбор взносов. Штамп выдали с надписью "Уплачено".
Зарплаты немаленькие, а значит, на комсомол надо отдать "трешку". Понятно, мало кто этого хотел, но деваться некуда — я ходила и выпрашивала. Ну не дурочка ли? Морскова, когда меня видела, в лице менялась, ведь у нее была самая большая зарплата. "Опять ты со своими взносами!" Как будто я их себе брала…
Еще про Панова. Он любил повторять, что матчи выигрывает защита, и это, безусловно, правильно. И потому, если мы пропускали за игру больше 20 мячей, делали кувырки. Прямо на площадке — перед глазами изумленных соперников и зрителей. Один мяч — десять кувырков. Это хорошо, если мы 22-23 пропускали, но иногда ведь и 30 бывало... После этого наши спины были синими — на досках ведь играли.
Но победы заставляют забыть все тяготы. 1990-й год вышел особенным — мы и чемпионат Союза выиграли, и Кубок кубков взяли. Боже, как нас тогда встречали болельщики… Никогда не забуду. Мурашки по коже до сих пор. Вот за это и люблю гандбол. В минуты триумфа забываешь обо всех этих тяжелых тренировках. Такое счастье накрывает…
В еврокубках и товарищеских турнирах часто встречались с норвежским "Тронхеймом". Понравилась этому клубу, и он хотел видеть меня в своем составе. Мне было 23, а по тогдашним законам до 25 лет за рубеж не отпускали. "Ничего, мы подождем!" — заверяли в "Тронхейме".
Эти два года клуб прилежно ждал. Летом 1991-го я уже, как говорится, смазала лыжи. Сестра даже варежки связала с норвежским орнаментом. И вдруг меня огорошили: "Рита, поедешь в Испанию!" Думаю: какая еще Испания, там что, женский гандбол есть? А мне: "Да ты не понимаешь, в Норвегии все дорого. "Кока-кола" 5 долларов стоит, а в Испании все по-божески".
А Панов тогда уезжал в "Будучност". И передавал записки, чтобы я ему позвонила. Знала, что он рассчитывал взять меня с собой. Но, признаюсь, мне совсем этого не хотелось. А сказать ему "нет" боялась. Три дня мучилась. Потом пошла к подруге, опрокинула стопочку — и сразу к телефону-автомату. Все в команде знали: чтобы почувствовать в себе уверенность, мне было достаточно пробку от шампанского понюхать. А тут водочка.
В общем, приободрилась и разговор с Пановым провела на уровне. Помню его слова: "Зря в Испанию едешь, там все дорого…" Отпиралась до последнего. В конце беседы смутила его фраза: мол, ладно, но если вдруг надумаешь, то я тебя прощу. Нормально? Это за что меня прощать? За то, что сама сделала свой выбор?
Таня Ераминок, которая с ним потом в "Будучности" работала, рассказывала, что заграница Александра Палыча сильно изменила. Панов стал очень мягким, совсем не таким, как в Союзе.
Но вернемся к Испании. Отправилась туда вместе с Наташей Морсковой и ее семьей. Как сейчас помню: улетали из Москвы утром 19 августа 1991 года. По дороге в аэропорт видели танки, но почему-то не придали этому значения. А по прилете в Испанию сразу стали героями пресс-конференции. "Если начнется война, будете просить политическое убежище?" А мы глазами хлопаем: какое убежище, с чего бы? Не в курсе, что происходит. Вот так мы навсегда уехали из СССР и вернулись потом уже в совсем другую страну.
В первый же сезон выиграли чемпионат Испании и Кубок королевы. Получив первую зарплату, почувствовала себя богатой. Пошла в местный универмаг и чуть ли не половину скупила. В Союзе ничего не было, пустые полки. А там такое изобилие! Сколько я посылок домой отправила…
"Валенсия" в Испании была чем-то вроде киевского "Спартака" в СССР. Побеждала везде, где только можно. И все бы здорово, но через год в клубе закончились деньги. Только на Морскову остались.
Ладно, перешла в "Аликанте", где уже играли Элина Гусева и Лиля Мичурина. Контракт на два года. Гусева в центре или слева, я справа, Мичурина в линии.
Элина Гусева: "Говорили, что в Барселоне-1992 двум командам из одной страны золото не дадут"
Мы почти все мячи и забрасывали, местные девочки не были большими мастерами. О тренере и не говорю — учитель физкультуры, он смотрел на нас широко открытыми глазами.
Интересно, что через месяц на меня снова вышла "Валенсия". Мол, Маргарита, деньги нашлись, ждем тебя обратно, а все вопросы с "Аликанте" и федерацией решим, выплатим все неустойки. В голове сразу возникла ассоциация с Ростовом.
Первая мысль: не стоит ввязываться в схожую историю. Опять, думаю, Морскова будет бухтеть, если в игре что-то пойдет не так. Она, конечно, родилась на площадке, это полностью ее стихия. С себя спрашивает больше всех, но и окружающим достается. А "Валенсия" все настаивала, да и аргумент веский — очень хорошая зарплата. Ха, ради этого можно было и потерпеть. Короче, согласилась вернуться.
И началась битва, которая вскоре вылезла на первые полосы местных газет. "Дело Давидовской" — "Валенсия" против "Аликанте". В итоге осталась в "Аликанте". И, разумеется, в конце сезона у клуба тоже закончились деньги. "Получите все, если не уйдете". Ага, как же... Весь год отыграла без зарплаты. Мне до сих пор должны.
Потом позвали в "Эльче". Финансовые условия были хуже, но подумала, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. Не поверите, но через год и в "Эльче" закончились деньги. Однако я уже бесплатно играла — в свое удовольствие. Могла себе позволить, потому что вышла замуж.
Кстати, супруг очень любил гандбол и работал администратором в разных командах. Когда меня снова позвали в Норвегию, уговаривал согласиться, ведь там хороший уровень. Но я отнекивалась, говорила, что хочу жить в Аликанте с любимым мужчиной.
Мы развелись через семь лет, в 2000-м. По его инициативе — честно сказал, что разлюбил. Он неплохой человек, и жаль, что с ребенком у нас не получилось. А я потом еще пять лет играла, до 39. Могла бы и больше, но колени…
Получила испанское гражданство, даже сыграла за сборную — на чемпионате Европы по пляжному гандболу в 2002 году. Встретила там наших белорусов с Мироновичем.
"Спартак Петрович, помните меня? Я к вам с Тарасиковым в гости приходила". — "Конечно, Рита, как тебя забыть?" А ребята такие хорошие, своя кровь сразу чувствуется: "Может, на родину что-то передать? Так мы с радостью!" Эх, белорусы мои любимые… Я ведь гражданство родной страны так и не получила. Сказали: "Не полагается, вы же у нас не прописаны".
Хорошо, что потом смогла российское оформить. Теперь хоть не надо белорусскую визу запрашивать, когда домой еду.
Завершив карьеру, поняла, почему говорят, что профессиональный спортсмен похож на лимон. Его выжимают, а потом выкидывают за ненадобностью. Когда играешь, тебе обещают все — в любой стране и любом клубе. Испания — не исключение. Говорили: "Не волнуйся, закончишь — найдем тебе работу". Ясно, что никуда меня потом не устроили.
Спасибо бывшей свекрови. Она не разлюбила меня даже после развода. Помогла трудоустроиться в госпиталь, на кухню. Уже 15 лет там. Нравится ли работа? Конечно же, нет. Не боюсь тяжелого труда, однако зарплата могла бы быть и выше. Но хорошо, что хоть такая есть. В Испании с занятостью сейчас непросто, молодые люди после института не находят себе места. Безработица колоссальная.
Раньше наведывалась домой каждый год. Но из-за пандемии и санкций уже два года не приезжала. Не представляете, как тянет меня в Бобруйск. На родине так комфортно — что в городе, что на огороде… Может, если бы завела здесь семью, то никуда и не рыпалась бы. А когда одна — что делать?
Жалею, что в свое время боялась Панова и послушала его. А он знал, кто его боится. Многим же его указания были "по барабану". А я вот... Характер, ничего не попишешь.
Тренер ведь тоже был не идеальный. Как бы это помягче сказать… Не пропускал симпатичных девушек. Всегда были разговоры о том, с кем он ходил. Но, говорю прямо, точно не со мной.
Представьте: мужчине сорок, он в самом соку, а девушке двадцать. Почему бы и нет? Его можно понять. А что делать, если тренер кладет руку на твое плечо и начинает его массировать? Сидишь, как дура, и думаешь, как отреагировать. Сказать "Уберите руку!" — как-то слишком грубо. Вот и придумываешь, что надо куда-то выйти.
Характера мне не хватало. Да и сейчас, наверное, не хватает. Могла бы лучше жизнь устроить, если бы легализовала, когда надо, свой диплом Ростовского института физкультуры. Сейчас уже поздно… При желании все можно сделать. Но, наверное, я не сильно-то и хотела.
Могла играть в Норвегии. Но люди, пожившие там, говорят, что многие подвержены депрессии из-за погоды. А в Аликанте никогда таких проблем не было. Здесь солнце 365 дней в году, мягкий климат, море. Средиземноморская диета опять же — очень полезная для организма. Жаловаться не на что.
Как-то мама, уезжая от меня, обронила: "Ну вот, побывали в раю, а теперь возвращаемся в ад…" Может, она и права. Скорее всего, так и есть.
Но только почему именно в этом аду мне теперь так хочется жить?..
Фото: личный архив Маргариты Давидовской
